Чего стоит Париж? - Страница 13

– Да, – вздохнул я. – Несчастный Колиньи был его кузеном.

– Верно. И он с радостью отомстит Генриху Гизу за смерть родственника.

Я сделал вид, что восхищен столь простым и в то же время действенным проектом. Но уж куда моему мелкому лицедейству до притворства Ее Величества. Конечно же, моя собеседница не желала того, что происходило сейчас. Вызывая к себе внучку Лукреции Борджиа, мать Генриха Гиза – Анну д'Эстре, и подавая ей мысль об истреблении адмирала, королева, ее добрая подруга, полагала, что возмущенные гугеноты нападут на вождей Священной Лиги. Лигисты в ответ устроят бойню, а войска губернатора Парижа, маршала Монморанси, заблаговременно выведенные из города за день до того, вернутся, чтобы подавить «волнения» на улицах и восстановить законный порядок. В результате: ни вождей гугенотов, ни вождей Лиги – одна сплошная королевская власть!

Задумано недурно, кабы не безвестный гасконский лейтенант, – вполне могло сработать. Сейчас же королева-мать в мановение ока меняла свои планы, как обычно, стараясь выиграть в любой ситуации.

– Да, – согласно кивнул я. – Это хорошая мысль. Но как добраться до маршала и кто сможет отдать ему приказ обрушиться всей силой на Париж?

– Я – без ложной скромности проговорила Екатерина. – Вы выведите нас из дворца, а я приведу войска. Ведь вы же не станете отрицать, мой дорогой, что у вас есть какой-то тайный ход связывающий Лувр с безопасным местом в Париже.

Я молча поклонился, активизируя связь:

– «Лис, как я и говорил, старая Паучиха догадалась о подземном ходе».

– «Ну, капитан, шо поделаешь… Я протупил. С кем не бывает! В конце концов, ничего страшного, кажется, из этого не проистекло. А в общем-то, хочешь, я скажу тебе одну вещь, может, не смешную, но резонную? Де Батц, конечно, мужик крутой. Я вижу, что он тебе по душе, но мы здесь для того, чтобы вытащить Генриха Наваррского, полное наличие отсутствия присутствия которого мы имеем честь наблюдать. А стало быть, хоть мы свою задачу и не выполнили – она все же выполнена. Так что, Капитан, пора сдавать шпаги в реквизит. Прихватим пару каких-нибудь безделушек для шефа, и гуд бай, Париж!»

– «В общем-то ты прав», – согласился я. – «Сейчас доведем дело до конца – и домой!»

– «Угу, до конца», – тяжко вздохнул Лис. – «Этого-то я и боялся».

– «Да ну, перестань! Свяжись с Дюнуаром, скажи, что ты сейчас спустишься к нему с Екатериной Медичи».

– «Ни хрена себе замена!» – с безысходным восторгом откликнулся Лис. – «То-то он обрадуется! Мишель!» – вдохновенно продекламировал мой напарник. – «Принимай его мать, в смысле Его Величества Мать. Извини, Наваррского не было. Слышь, Капитан! Раз уж все равно ходом будем пользоваться, может, теток заодно прихватим? Все пану Михалу будет не так обидно!»

– «Прихватывай», – согласился я. – «Нечего им сейчас во дворце делать».

Между тем Екатерина, сочтя мой кивок и молчание знаком согласия, продолжала вдохновенно:

– Поверьте, мой дорогой, я и мой сын Генрих сможем побудить маршала Монморанси атаковать Париж и разгромить мятежников.

– Генрих Анжуйский, – задумчиво проговорил я, скрещивая руки перед грудью. – Победитель при Жарнаке и Монкантуре.

– О да! – удовлетворенно улыбнулась королева-мать. – Генрих Анжуйский, генерал-интендант Франции, имеющий право распоряжаться перемещением войск.

– Верно, – согласился я. – Но такой опытный воин необходим здесь. К тому же он послужит гарантией тому, что армия Монморанси, вместе с мятежниками, не пожелает уничтожить и нас.

– Вы мне не верите, Ваше Величество? – с видом оскорбленного достоинства опять начала Черная Вдова.

– Ваше Величество! Сегодня вы уже задавали этот вопрос, и с той поры ничего не изменилось. Шевалье д'Орбиньяк, которого вы осчастливили приватной беседой, выведет вас из дворца. Вместе с вами в безопасное место будут доставлены ваши дамы и, если пожелаете, принц Франсуа Алансонский. Так будет спокойнее – и вам, и мне.

– «А сам-то ты как?» – встревожено начал Лис. – «А то я тебя знаю…»

В дверь постучали. Пользуясь правом победителя, помноженным на врожденное гасконское пренебрежение правилами светского этикета, в покои вдовствующей королевы, звеня шпорами и бряцая своей длинной шпагой, вломился Мано де Батц. Замерший за его спиной камер-паж, очевидно, намеревавшийся, задержать наглеца и доложить о его приходе государыне, извиняющимся взглядом смотрел на итальянку, демонстрируя, что сделал все, бывшее в его силах.

Королева презрительно поджала губы, но неотесанному гасконцу было глубоко наплевать на все возможные гримасы ее лица. Он искал своего командира.

– Мой капитан! – горделиво расправив плечи, отрапортовал он, пренебрежительно поглядывая на сидящую в высоком кресле королеву. – Герцог Гиз прислал парламентера. Прикажете выслушать? Или сразу повесить?

– Обязательно выслушать! Простите, Ваше Величество, сами видите – дела. Д'Орбиньяк сейчас зайдет за вами. Я не прошу вас заручиться указом короля, повелевающим маршалу Франции уничтожать жителей столицы, ибо Карл не даст вам его. Полагаю, мы обо всем договорились!

– «Капитан, ну а ты-то?»

– «Проводишь королеву – и возвращайся. Я присоединюсь к вам, как только смогу».

Всю эту ночь Генрих Гиз, отпрыск младшей ветви лотарингского герцогского Дома, примерял корону Франции. Он уже был непререкаемым властелином Парижа, и для полного триумфа ему не хватало лишь одного: победителем взойти на ступени поверженного Лувра. Для этого он был готов даже попробовать себя в непривычной роли миротворца. Посланный им в качестве «голубя благой вести» президент Парижского Парламента мсье де Ту был отвратительной кандидатурой во всех отношениях.