Чего стоит Париж? - Страница 45

«Увы, Конфьянс, они мертвы. Какая неприятность!»

– Так вот, мсье дю Гуа, – проговорил я, похлопывая красавца коня по точеной шее. – Какие вы можете дать гарантии?

– Лишь слово дворянина, сир! Вам этого мало?

– О нет! – Я покачал головой. – Слово дворянина – священное слово! Но вы забываете о шести словах, которые сказала мне мадам Екатерина во время нашей последней встречи. – Я поманил фаворита, требуя всадника наклониться ко мне.

– «Капитан!» – вновь послышался в голове умоляющий голос Лиса. – «Не надо!»

Сьер дю Гуа обвел глазами собравшихся на поляне. Коварство Черной Вдовы было общеизвестно, и вряд ли стоило оглашать перед десятками вояк очередной образчик ее хитроумных интриг. Бог весть какой тайны могли касаться неведомые слова королевы. Луи де Беранже чуть наклонился в седле. Мне этого было вполне достаточно. Захват под мышку, поворот – и самодовольный наглец, теряя стремя, с грохотом и железным скрежетом рухнул из седла наземь. Его конь нервно вздыбился, довершая и без того неминуемое падение. В ту же секунду я оказался лежащим поперек дю Гуа, и мой кинжал, дотоле обитавший в высоком голенище сапога, остановил свою траекторию в четверти дюйма от правого глаза коронеля Анжуйской гвардии.

Жандармы было тронули своих коней в сторону готовых к последнему бою пистольеров.

– Стоять! – рявкнул на них приходящий в себя Беранже. Его можно было обвинить в чем угодно, но только не в медленной оценке обстановки.

– Мано! – крикнул я, искоса бросая взгляд на недовольно мотающего гривастой головой андалузца. – Бери Конфьянс – и в седло!

– Но, сир…

– Это приказ! Быстро!

– Пропустите их! – не сводя взора с отточенного кончика кинжала, скомандовал мой пленник. – И… – он на миг замолк, – на опушке тоже.

– Слово дворянина – святое слово! – Напомнил я, глядя краем глаза, как уносятся на горячем скакуне незадачливого воздыхателя Конфьянс она сама и ее верный паладин.

– «Так! Гаплык железному дровосеку!» – прокомментировал увиденное Лис. – «А скажи-ка мне, Величество, долго ли ты намерен оказывать этому несчастному знаки своего августейшего внимания в столь неудобной позе!»

Жеребец Луи де Беранже, поменяв хозяина, исчез из вида, унося на своей спине драгоценную ношу.

– Поднимайтесь, мсье! – резко скомандовал я. – Только медленно и, пожалуйста, не делайте резких движений!

– Вот еще! – хмыкнул мой пленник. – И не подумаю!

– Мсье! – Я пошевелил кинжалом, напоминая Беранже о его плачевной участи.

– Сир! Неужели вы пытаетесь меня испугать? Или считаете дураком? Не думаю, чтобы вы были столь глупы! Как только умру я – умрете и вы, и все ваши люди не замедлят присоединиться к нам в преисподней. Вы ведь умеете играть в шахматы? Это простейшая связка!

Дю Гуа был прав, и храбрость, которую он проявлял в минуту смертельной опасности, была, несомненно, лучшей позицией в его положении. Поднять силком с земли крупного, закованного в доспехи мужчину не представлялось никакой возможности – двести пятьдесят с лишним фунтов живого веса да плюс еще фунтов семьдесят железной скорлупы – веский довод для того, чтобы продолжать переговоры, оставив высокие договаривающиеся стороны на прежних позициях.

– Мсье Беранже, поговорим начистоту! Конфьянс вы не получите! Надеюсь, это понятно. Что же касается нас – быть может, после вашей смерти вскоре наступит и моя, хотя это сомнительно. Выкуп за голову короля Наварры может быть не менее, чем все годовое содержание полка Анжуйской гвардии. Вы ведь тоже играете в шахматы, а значит, помните, что короля не бьют. Но вам-то от этого какой прок – вы уже будете мертвы! Мертвы, как собственное надгробие, как придорожный камень! Надеюсь, вы действительно попадете в ад, а это место, как резонно считала святая Тереза, где дурно пахнет, и никто никого не любит. Там вам будет не до черных глаз юных прелестниц. И, полагаю, для вас будет слабым утешением, если в этот момент там я окажусь рядом с вами.

А как я уже говорил, скорее всего этого не случится. Поэтому давайте договариваться здесь и сейчас. Вы отсылаете своих людей обратно в Париж, и, надеюсь, прогулка вместе с нами по столь красивым местам не слишком удручит храброго Луи де Беранже. Следующей ночью мы отпускаем вас на все четыре стороны. Конечно, при условии, что жандармы откажутся от мысли преследовать нас.

– Абсурд, Ваше Величество! – без тени смущения отверг мои предложения хладнокровный дю Гуа. – Лишь только я отвечу вам согласием, как кто-нибудь из моих ретивых капитанов пожелает проявить рвение, надеясь получить награду за голову короля Наваррского. Вероятнее всего, при этом мы оба погибнем. Не знаю, как вас, но меня подобная участь действительно не прельщает.

Я со своей стороны готов сделать вам иное предложение. Недавно Анри подарил мне славный замок неподалеку отсюда. Мы отправимся туда и там продолжим нашу содержательную беседу. Поверьте мне, сир, теперь у нас есть о чем поговорить, кроме условий моего или вашего освобождения. Вот в этом я действительно готов поклясться! Не могу обещать, что вы будете в замке просто гостями, но весь возможный при этом почет я гарантирую. А если мы найдем общий язык, во что я искренне верю, то надеюсь, впредь мы будем вспоминать это небольшое недоразумение на дороге в Понтуаз со смехом.

– «О Капитан! Жизнь налаживается! Чую, дело пахнет небольшим, но содержательным заговором. Похоже, столь тесное сближение переговорщиков действительно пошло на пользу делу. Соглашайся, пожалуй. Вишь, как он тебя зазывает. Как пить дать у него есть к тебе пара слов без протокола. Не будь жлобом, дай человеку высказаться! Если шо – я тебя вытащу. Только, ради бога, не руби связь!»