Чего стоит Париж? - Страница 8

Я стоял у высокого окна с выбитым стеклом, ажурный переплет которого был до половины завален обломками столов и комодов, составлявших еще совсем недавно меблировку комнаты. Десятифутовый ствол крепостной аркебузы хищно взирал в сторону напирающей толпы, хладнокровно выискивая очередную жертву. Два человека, со значками Гасконских Пистольеров у правого плеча, споро управлялись с этим весьма увесистым агрегатом, знаменующим переход от ручного огнестрельного оружия к легкой артиллерии.

Сопровождавший меня Мано де Батц, что-то оживленно разъяснявший своему капитану, размахивал в такт речей руками с пылкостью истого южанина. Но мне было не до его слов. Я напряженно всматривался в резную ножку стола, торчавшую прямо перед моими глазами. Весьма тонкое изображение грифона, прекрасный образчик так называемого ювелирного стиля, столь любимого при дворе папеньки нынешнего короля Карла IX. Со стороны могло показаться, что я – воплощенное внимание, но видимость обманчива. Я ждал, когда же моему ловкому напарнику удастся обнаружить в хитросплетении импровизированных укреплений дворца истинного Генриха Бурбона, ради безопасности которого мы здесь и находились.

Минут двадцать тому назад, когда мой отважный лейтенант, радуясь обретению искомого государя, все же перевел взгляд на сопровождавшего его дворянина – в глазах рубаки отразилась мучительная попытка вспомнить, видел ли он прежде этого зеленоглазого верзилу с хитрой ухмылкой на губах и переносицей, напоминающей латинскую букву S. Отметив явное замешательство во взоре бравого гасконца, Лис немедленно перешел в наступление, не давая лейтенанту опомниться и взять инициативу расспросов в свои руки. Лицо его озарилось улыбкой радостной, словно у дитяти на пасхальной открытке, после чего он разразился восхищенными воплями, будто всю жизнь только и мечтал познакомиться со стоящим перед ним пистольером.

– Ба, да это же сам Маноэль де Батц де Кастельмор, собственной персоной, будь я проклят! – Мой напарник радостно водрузил свои длинные руки на плечи опешившего гасконца и продолжил бравурно: – Мне о вас столько всего рассказывали! Вы о-го-го! Вам палец в рот не клади!

Я удивленно посмотрел на Сергея. Идея засовывать палец в рот заместителя командира именного эскадрона короля Наваррского была в диковинку и мне, и ему. Но могли ли такие мелочи остановить Лиса!

– Господин де Батц, мы с вами обязательно должны выпить за знакомство. Король уже давно обещал познакомить меня с вами. А вот еще адмирал Колиньи на прошлой неделе, вы помните, Ваше Величество, говорил, что такого доблестного размахая, пожалуй, во всей Франции не сыскать.

– Адмирал убит, – с благородной печалью в голосе изрек де Батц, находя наконец краткую паузу в речевом потоке моего напарника.

– Да, я знаю, – в тон ему продолжил Лис. – Но мы отомстим за него! Кровью поплатятся его убийцы за свое подлое преступление! Имя адмирала будет навечно записано крупными церковно-готическими буквами в наших сердцах! Вот так, слева направо – Гаспар?! – Он поднял вверх сжатый кулак того и гляди, намереваясь изречь заветное «Но пасаран!» – Но…

Незнакомый ранее с моим другом, мсье Маноэль и представить себе не мог, каким бурным бывает словоизвержение из уст моего соратника.

– Но… – снова пытался заговорить лейтенант.

– Ах да, простите меня, сударь. Я не представился. Я Рейнар Серж Л'Арсо д'Орбиньяк. «Капитан, срочно придумай, в какой должности при тебе я состою».

– Да-да, мсье Рейнар мой личный адъютант.

– Именно. Офицер по особо тяжким, в смысле по особо срочным, то есть нет – по особо важным – поручениям.

Удивление на лице де Батца сменилось полной растерянностью. Процесс явно выходил из-под контроля. Самое время было брать его в свои руки.

– «Лис!» – скомандовал я на канале закрытой связи. – «Прекрати морочить человеку голову и займись делом. Деваться некуда, я пойду с Мано, а ты найди Генриха. Насколько можно судить о его характере, он не будет сейчас отсиживаться в будуаре госпожи де Сов. Вернее всего, следует искать его где-то на позициях. Найди и дай мне знать. А дальше уж что-нибудь придумаем по ходу действия». Шевалье! – Я повернулся к напарнику, гордо задирая подбородок. – Полагаю, вам ясна возложенная на вас миссия?!

Выслушав сокращенный вариант монолога по закрытой связи, офицер «по особо тяжким» склонился в церемонном поклоне и заявил с нескрываемым пафосом в голосе:

– Я выполню все, как вы велите, мой государь! Прошу простить меня, господин де Батц, надеюсь, мы встретимся с вами чуть позже. Сами понимаете – служба!

Он расправил плечи и Чеканным шагом отправился вдаль по коридору. Весь вид Лиса являл собой преданность и служебное рвение, между тем как в голове моей на канале закрытой связи раздавался его залихватский голос:

Наша служба и опасна, и трудна,
И на первый взгляд как будто не видна.

И вот теперь я стоял, напряженно вглядываясь в ножки перевернутого стола, и ждал сообщений от напарника.

– Ну вот, кажется, началось, – донеслось до моего слуха. Шевалье де Батц снял с головы шлем и размашисто перекрестился, точно перед прыжком с высоты в воду. «Пли!» Массивная аркебуза судорожно дернулась назад, цепляясь приделанным снизу крюком за тяжеленную столешницу, чтобы не быть отброшенной в комнату мощной отдачей. Гулко грянул выстрел, и вдалеке, на гребне ограды, несколько человек, лихорадочно ловя опору в воздухе беспомощными руками, опрокинулись в толпу, тотчас сомкнувшуюся над, быть может, еще живыми телами и продолжавшую свой звериный натиск. Одна из жертв, застигнутая беспощадной картечиной в момент прыжка во двор, висела, зацепившись одеждой за острый шпиль, истекая кровью и надсадно горланя что-то неразборчивое.