Чего стоит Париж? - Страница 81

– «Номер раз!» – довольно сказал Рейнар, выворачивая на землю содержимое добытой плетеной тары. – «Блин, мечта детства, нажраться вдоволь винограда. А сейчас, пожалуйста, жри – не хочу, и времени нет!»

Он закинул на дно корзины изрядно отощавший тюк, виденный мною еще на постоялом дворе, и, сложившись, точно портняжный метр, забрался в корзину сам.

– «Да», – критически обозревая собственные колени, торчащие на уровне носа, процедил Лис. – «С начальства направление на тайский массаж за счет Института. Господи!» – пробормотал он, с трудом выпутывая из хитросплетенных конечностей правую руку и замеряя раздвинутыми пальцами дистанцию от макушки до верхнего края корзины. – «Примерно вот столько». – Сделав этот замер, Рейнар выбрался наружу и, прикинув диаметр своего вместилища, печально вздохнул. – «Ничего так себе лукошко».

– «Шевалье, объясните, пожалуйста, что происходит?! Зачем вы ограбили бедных селян?»

– «Величество, что за неуместное эсерство! Не забывай, ты у нас деспот-угнетатель, а не радетель за права тружеников сохи. Лучше скажи, как ты думаешь, куда едет эта телега?»

– «Вероятно, на давильню. Куда же еще?»

– «Поди ж ты! Контуженый-контуженый, а соображает! А давильня, по-твоему, где?»

– «Откуда мне знать?»

– «Перехвалил», – констатировал Лис. – «Соображает, но контуженый-контуженый. Вальдар, напоминаю еще раз, ты же пережиток развитого феодализма! Тебе ли такого не знать? Куча ж французских вин именуются „шато де шо-то обо шо-то“ именно потому, шо по законам, еще до царя Панька, давильня находится в замке сеньора. Уразумел?»

– «Ты что же, хочешь въехать в Монфорлан под прикрытием винограда?»

– «Ой, догада-догада! Новый сорт – слобожанский Лис. Всего две кисти, но вкус – с ног валит! Ладно, недосуг мне тут с тобой базаритъ. Надо еще потренироваться влетать в корзину не хуже, чем мяч Шекила О'Нила со штрафного броска».

Лис отключил связь, оставляя моему воображению полную возможность самому рисовать картины впрыгивания моего напарника в корзину и ускоренной укладки его под лукошком, наполненным похищенным виноградом. По сути, план его был прост и вполне действенен. Пока возницы следующей телеги будут убирать с дороги неведомо откуда взявшийся шлагбаум, подменить одну из корзин в повозке на свой трофей и в таком экзотичной виде въехать в резиденцию Гиза. Если нечто подобное удалось с Конфьянс при выезде из Парижа, отчего бы этому трюку не сработать здесь! Конечно, богатый на выдумки Лис при желании мог изобрести еще десяток различных способов проникновения «во вражье логово», но, насколько я смог понять его замысел, для успеха предстоящего шоу ему требовалось магическое возникновение из ниоткуда. Никто не должен был иметь возможности заявить, что видел, как Рейнар появился в замке. ради подобного эффекта приходилось идти на неудобства.

* * *

– Сын мой! – Голос брата Адриэна вывел меня из задумчивости. – Мне досадно отвлекать вас от размышлений, надеюсь, благочестивых, но прошу вас, поглядите сами – впереди патруль.

Я посмотрел туда, куда указывал монах, и со смешанным чувством радости и тревоги убедился в безошибочности поставленного им диагноза. Полтора десятка шевальжеров, одетые в цвета Лотарингского дома, двигались нам навстречу, приспустив пики и перестраиваясь на ходу в колонну по двое. Что ж, несомненно, такого приема следовало ожидать. Мы находились на территории противника, и было бы странно встретить здесь стрельцов московского царя Ивана или, не дай бог, турецких янычар.

С другой стороны, подобная встреча недвусмысленно говорила о том, что Шалон совсем близко. Не далее полутора лье. Дальше подобные разъезды высылать смысла не имело. Вестовой на галопе должен достичь городских ворот за считанные минуты. Иначе можно и коня загнать, и о приближении врага не сообщить.

– Молчите, мсье. Не говорите ничего. – Жозефина отдернула кожаный занавес, скрывавший от посторонних глаз происходящее в возке. – Вы наемник из Штирии и плохо понимаете наш язык. Мы сами все устроим. – Она высунулась наполовину из окошка, давая возможность платью натянуться так, что тяжелые полушария ее грудей, и без того слабо скрываемые нескромным декольте, показались во всей красе, чудом не вываливаясь наружу. – Виват, господа! – радостно завопила Жози так, что можно было решить, будто весь этот чуть был проделан нами с одной лишь целью: воочию узреть приближающийся разъезд. – Мадемуазель! Посмотрите, какие бравые рыцари!

Между тем «бравые рыцари», обогнув экипаж с двух сторон, замкнули кольцо, пропуская вперед усача-капрала, явно главного Роланда этого славного войска.

– Кто такие? Куда держите путь? – не отрывая целеустремленного взгляда от соблазнительного выреза платья, сурово вопросил капрал, сдвигая брови, чтобы придать масленому взгляду грозную видимость серьезности.

– Мой капитан! – с придыханием проговорила ценительница рыцарской доблести, и ее многообещающий взгляд скользнул по лицу, плечам, бедрам и ногам доморощенного Тристана. – Я так счастлива видеть перед собой столь высокий образец мужественности! Какой вы, должно быть, сильный и опытный… воин! – Она томно вздохнула, мечтательно опуская веки, опушенные длинными темными ресницами.

Капрал ощутимо почувствовал, как неведомая сила приподнимает его в седле.

– Кхм, – прочистил горло ветеран. – Мадам! Все же, куда вы держите путь?

– Мадемуазель, – проворковала Жозефина, преданно глядя в глаза всадника. – Мы едем в Шалон. Я буду совсем рядом с вами. Совсем рядом. Моя хозяйка – благородная госпожа д'Отремон, придворная дама свиты Маргариты Валуа. Так что я буду очень близко.